Существует ряд показателей, которые, как барометр, определяют
погоду в государстве. Система работает слаженно — стрелка
указывает на «ясно». Горит свет в домах, бегают автобусы, в
магазинах есть товары, а у народа — деньги, чтобы их купить, дети
ходят в садики и школы, их родители — на работу и в театры, врачи
лечат, сталевары варят, ученые думают. Стоит забарахлить одному
винтику, и все, ждите грозы. Основная задача правительства —
вовремя отводить тучи и расчищать небосклон. То есть обеспечивать
экономическую безопасность страны.
научных организаций сократилась почти
наполовину. Бюджетные расходы на науку упали до 0,32% ВВП
(валового продукта, произведенного на территории страны), что в 6
раз ниже общепризнанного порога национальной безопасности.
Число заболеваний, зарегистрированных в прошлом году,
перевалило за сто миллионов. Смертность превысила рождаемость. За
шесть лет численность населения уменьшилась почти на четыре
миллиона человек.
Любая пенсионерка из анпиловской армии люмпенов переживает
вовсе не за будущее России. Она плачет о безвозвратно ушедшем
прошлом. Есть ли о чем грустить? Давайте представим себе на
минуточку, что на дворе 1980 год. В продуктовых магазинах — два
сорта колбасы: вареная и копченая. Мясо на прилавки выкидывают,
как собакам, а домохозяйки бьются смертным боем, чтобы урвать
кусочек получше. Молоко — только утром. Масло — только по
пятницам. Импортные сапоги (отечественные выглядели как крокодилы
и годились лишь нетребовательным детям и старикам) — только по
записи. За дубленками приходилось стоять 4 месяца. А за
автомобилем — всю жизнь. Так что ничего веселого. Кроме ракет,
оружия и балета, похвастаться было нечем.
В желании сохранить еду в «домашнем холодильнике» некоторые
губернаторы явно перестарались. Объявили мораторий на вывоз любых
продуктов питания. С благословения властей на дорогах начался
форменный грабеж. Отбирали товар, за который, между прочим, были
заплачены деньги. Результат получился трагикомичный: один город
сидел на мешках с макаронами, потому что там стоит макаронная
фабрика. Зато не было соли и спичек, поскольку они традиционно
закупались в другом конце России. В итоге утопающие в соли
остались без вермишели…
Щи да каша — пища наша.
Все же по большому счету продовольственная безопасность —
проблема жизненных стандартов. Каким бы нерадивым ни было
государство по отношению к своим гражданам, смерти от голода и
холода оно не допустит. Вопрос — что включить в продуктовый
минимум. Можно есть один хлеб и картошку. А можно купить холодильник Bosch и хранить там рябчиков и
ананасы.
Единственное «достояние» того времени, что деление на бедных и богатых не
бросалось в глаза. Все жили примерно одинаково. Одинаково серо. С
удовольствием покупали самовзрывающиеся телевизоры «Рубин»,
видеомагнитофоны «Электроника», которые жевали кассеты чуть ли не
с руками, печки СВЧ, которые фонили почище слитка плутония. Но
массы это устраивало. Сравнить-то было не с чем.
Вся экономика была построена по принципу пирамиды. В основании
ее были тяжелая промышленность и сельское хозяйство. Туда-то и
вкачивались практически все наши нефтедоллары. Остаток шел людям
— в самую верхушку пирамиды. Чтобы не баловать своих граждан,
излишки доходов пускали на всякие «грандиозные» проекты типа
тотального осушения болот, а также на помощь прокоммунистическим
банановым республикам.
И тем не менее государство все же не забывало о своей основной
обязанности и поддерживало баланс денежного оборота. Зарплаты и
пенсии выплачивались регулярно, заводы и фабрики мало-помалу
пыхтели — создавалась видимость относительного экономического
благополучия и всеобщей трудовой занятости.
Аттракцион с переворотом.
Молодые реформаторы, которые пришли к власти в начале 90-х,
предложили нечто новенькое: не люди для экономики, а экономика
для людей. Пусть хозяевами предприятий станет не абстрактное
государство, а конкретный человек. Сколько сумеет, столько и
заработает. А все остальное: приоритеты развития, цены —
сбалансируется само собой. В условиях свободного рынка.
В теории все выглядело замечательно. Но на практике… Гайдар
и компания не учли психологического фактора. Как только открыли
границы и в Россию ринулся поток доселе невиданных благ и
заморских штучек-дрючек, народ просто обалдел. Мало того, что
перестали контролировать и проверять, так еще невесть откуда
посыпались деньги. Их даже не надо было зарабатывать, они просто
валялись на земле.
Но к манипуляциям с пирамидой это никакого отношения не имело.
Просто видоизменился процесс перераспределения казенных финансов.
Государство перестало материально поддерживать промышленность и
село. Власти рассудили: после приватизации директора производств
из наемных работников превратятся в настоящих хозяев, у которых
все заработает. Не пожалели даже сырьевую базу страны и системы
жизнеобеспечения…
Страна буквально сорвалась с цепи, на которой ее держали
больше 70 лет. Всем, начиная с самого высокого уровня, захотелось
всего и много. Потихоньку в процесс включась все более широкие
слои населения. Представьте себя на месте человека, через руки
которого проходят колоссальные деньжищи. Дьявольский соблазн! В
итоге то, что реформаторы назвали рынком, на деле стало
узаконенным способом перекачки государственного общенародного
имущества в личные карманы.
Продукция отечественных производителей не могла достойно
конкурировать с импортной. Ее все равно никто не покупал. Поэтому
укрепить свою промышленную систему новые хозяева даже и не
пытались. Производство стало неэффективным. Зато появились новые
схемы зарабатывания больших денег.
Так, в 1995-1996 годах банки работали с прибылью 400-500%
(доходность по ГКО)! Эти богатства фактически вытаскивались из
госказны и тут же переправлялись за рубеж. При прямом
попустительстве государства и закона. Ситуация складывалась
поистине комичная. В стране нет денег на выплату пенсий, зато
полный карт-бланш на вывоз капиталов.
Капитализм «близких друзей» позволял предприятиям иметь
средства, тютелька в тютельку необходимые на поддержание текущих
счетов. Не показывать прибыли и не платить налогов. Новые
капиталисты старались практически не тратиться на зарплаты и
модернизацию производства. Поэтому на наших предприятиях нет
ничего, кроме долгов. Все деньги давно в недвижимости на Лазурном
берегу.
Страна сейчас, как пациент в реанимации. Мозг — в отключке.
Питание — искусственное, через катетер, причем импортного
производства. Говорить о какой-либо экономической безопасности
просто глупо.
Промышленность не может быть тяжелой, ей надлежит быть
легкой и веселой.
Традиционным поставщиком валюты в госказну был экспорт. На 80%
— сырьевой, он приносил не менее половины доходной части в
бюджет. Считаться сырьевым придатком унизительно и крайне
невыгодно по определению. Более того, в последнее время мировые
цены на нефть, газ, черные и цветные металлы только падали.
Ситуация с черным золотом известна. От России на этом рынке давно
уже ничего не зависит. Теперь условия диктуют нам. И это
становится тенденцией. Сейчас страна теряет позиции по никелю,
палладию, платине. Так, доля России на мировом рынке этих цветных
металлов составляла: 60, 80 и 18% соответственно. Азиатский
биржевой кризис сбил цены до неприлично малых размеров. К тому же
активизировался более дешевый рынок вторичных металлов: всеобщая
конверсия и разоружение привели к тому, что мечи перековывают на
орала. В случае с никелем ситуация усугубляется еще и тем, что в
Канаде в самое ближайшее время на производственную мощность
выйдет новое месторождение. Себестоимость добычи там будет по
крайней мере в 3 раза дешевле норильского никеля. И вовсе не
из-за бешеных российских налогов (которых, кстати, все равно
никто не платит). Канадцы умные. Они не будут возводить вокруг
рудника целый город со всей инфраструктурой и колоссальными
затратами на ее содержание. Зачем лишние расходы, когда можно
работать вахтовым методом?
Другую перспективную некогда отрасль — гражданское
машиностроение — конкурентоспособной тоже не назовешь. Сейчас она
работает на четверть мощности. Особенно пострадали
высокотехнологичные производства — приборостроение, электроника и
микроэлектроника. Почти полностью прекратился выпуск
обрабатывающих центров, станков с программным управлением,
роботов. Выпуск грузовых автомобилей сократился в 4,6,
строительно-дорожной техники — в 5, сельскохозяйственных машин —
в 10 раз.
На российский каравай сильно рот не разевай.
В этом году все обернулось против России. Такой засухи не было
уже лет сто. Солнце и жара уничтожили свыше 12 миллионов гектаров
посевных земель. Как следствие — грустный рекорд: около 45
миллионов тонн зерна против средних 80-93 на каждый год
«перестройки». Но это форс-мажор. Нашу пшеницу уничтожила
природа. Зато коров, свиней, домашнюю птицу мы планомерно
истребили своими же руками.
Грустно и больно смотреть, как вырождается русская деревня. А,
между прочим, на селе живут около 40 миллионов человек. В
колхозах сейчас один настоящий хозяин — хаос. Все пьют, никто не
работает, как выглядят деньги — не помнят. 60% сельхозпредприятий
убыточны. Уровень рентабельности всего сельского хозяйства не
поднимается выше 0,03%.
Может быть, русскому мужику действительно необходим кнут и
сильная руководящая рука? Фермера из него не получилось. Он умел
только доить, пахать, материться, в общем был работником, но не
коммерсантом — такой у нас менталитет. И, как выяснилось, этому
менталитету соответствовали именно коллективные хозяйства с
жестким боссом во главе. Председатели колхозов, тесно сплетенные
в партийно-хозяйственный клубок, обладали и нужными связями, и
командными голосами. Они знали все рычаги управления: как добыть
в разгар посевной лишнюю цистерну с горючкой, как выбить деньги
на семена, кому выгоднее продать… Теперь старое пришло в еще
больший упадок, а заменить его нечем. Итог плачевный: не
сегодня-завтра к нам потянутся эшелоны с гуманитарной помощью.
Но разово накормить людей еще не значит обеспечить
продовольственную безопасность страны. И самое убедительное
доказательство тому — пустые прилавки магазинов после 17 августа.
Все недавнее продуктовое изобилие, которое молодые реформаторы
называли главным своим достижением, оказалось просто пшиком.
Единственное, чего удалось добиться от правительства, — разрешить
вывоз скоропортящихся товаров, зависших на таможне, в долг.
Правительственная аморфность грозила вылиться в полный ценовой
беспредел и, как следствие, социальные волнения. Тогда за дело
взялись региональные боссы. Мэр Москвы Лужков ограничил
торгово-розничную надбавку на товары первой необходимости до 20%.
Мэр Краснодара Самойленко вообще прибегнул к прокоммунистическим
методам: установил предельно допустимые цены на всю
продовольственную корзину. Кстати, с рынка никто не убежал. При
этом в городе создали еще и продуктовый НЗ. Как только спрос
опережал предложение (от чего, по идее, должны были вырасти и
цены), на прилавки попадал товар из стратегических запасов. А
вроде бы красный Аман Тулеев напротив снял все поборы с желающих
торговать продовольствием, и цены резко пошли вниз.

По мнению министра труда и социального развития Сергея
Калашникова, если мы поставим цель обеспечить население карточным
набором военных времен, то — никаких проблем. Справимся. Может,
даже перевыполним план. Но если поставить задачу выйти на уровень
Голландии или Германии, то ясно, что нам до этого, как до Луны.
На самом деле, когда повсеместно кричат, что Россия подсела на
импортную иглу, сильно лукавят. Чаще всего на себе рвут волосы
аграрии. Причем падучая болезнь находит на них именно в тот
момент, когда распределяются бюджетные средства. Прикрываясь
лозунгом о крахе национальной независимости, аграрии требуют:
закройте все границы, пришло время поддержать российского
производителя!
Если государство сегодня пойдет у них на поводу, нас ждет
судьба Северной Кореи — жестокий голод. Любое закрытие границы
для иностранных продуктов питания приведет к существенному
сокращению их производства и непомерному росту себестоимости. Уже
сегодня цена зерна, которую аграрии выставляют государству, в
два-три раза выше рыночной. Зная аппетиты аграриев, очевидно, что
после закрытия границ, когда исчезнут все конкуренты, цена
вырастет еще и еще.
Короче, самая главная угроза для экономической безопасности
страны таится в нас самих…
Все показатели нашего барометра давно зашкалили. Это уже не
гроза, а просто ураган какой-то. Но российское правительство
ведет себя так, как будто ничего страшного не случилось. Нас
несет семь ветров, а государство по-прежнему кормит народ утками.
Вот, мол, устроим обструкцию банкирам, и они чуть ли не лично по
домам будут бегать, вклады возвращать. Закончим с вкладчиками —
займемся водкой. Да мало ли можно ввести монополий! На мясо,
молоко и прочие продукты питания. А что? Очень логично. Какой бы
по силе кризис в стране ни бушевал, люди кушать не перестанут. А
значит, доход государству гарантирован.
Но собака лает — ветер носит. Вот банки, например. Погрозили
им страшным судом. Но дальше угроз дело не пошло. Ни один платеж
не проходит, вытащить вклад, не говоря уж о дивидендах,
невозможно. Это что, банк? Скорее общественная приемная, где
скапливаются жалобы населения. А, между прочим, если банк
перестает выполнять свои прямые обязанности, Центробанк должен
отобрать у него лицензию к чертовой бабушке! Пока «отключили»
только «Инкомбанк»…
Или взять сырьевых королей. Почему они возомнили себя
таковыми? Ведь пришли-то на все готовое. Подмяли под себя
монополию, теперь снимают сливки с природных богатств
государства. Если бы в России все делали по уму, то условия
«оболигархивания» были бы иными: коммерсантам — пять процентов с
дохода за труды, остальное — стране. А не наоборот.
То же происходит и с водкой, где госмонополия только
объявлена. Дня не проходит, чтобы по «ящику» не крутили забойные
сюжеты. Люди в черных масках скручивают руки очередным
«самогонщикам». Так это все было и раньше. Раз государство
собирается держать этот рынок, пусть покажет свою жесткую руку.
Но здесь главное — не переусердствовать. Ведь в России любой
запрет принимает извращенные формы.
Великая депрессия 30-х годов заставила американское
правительство развязать такую борьбу с коррупцией, какая не
снилась даже нашим оголтелым коммунистам. Чего стоит, например,
10-летний срок за такую, по нашим меркам, невинность, как
хранение золота или серебра. Чиновник, замеченный на Уолл-стрит
(улице биржевых игроков и финансовых воротил), тут же с треском
вылетал с работы: госслужащий не должен быть коммерсантом. Равно
как и наоборот. Чтобы выйти из кризиса, американцы на неделю
закрыли все банки. Провели их жесточайшую ревизию, чтобы
поставить на место своих олигархов и мафиози.
В принципе, в экономике нет неразрешимых проблем. Нужна лишь
политическая воля и немного мозгов. Когда нет ни того ни другого
— отечество в опасности…