Мне жаль, что 31 октября меня не было на Гостинке. Еще жальче мне, что я сейчас ничем не могу помочь кампании в поддержку арестованных, когда каждый мобильный, не привязанный к работе человек нужен на кассациях, на пикетах.
Московские власти сделали умный политический ход. Шутя, они смогли расколоть оргкомитет «Стратегии-31», дискредитировать организаторов и остаться в белом. А в Питере…
Ну, что ж, вся эта грядка — Матвиенко, Нургалиев, Струментов, другие чиновники, судейский корпус, Путин, санкционировавший насилие на гражданских акциях, Медведев, держащий при себе такого премьер-министра и полностью от него зависящий — они словно бы написали манифест собственной бездарности, расписались и поставили для верности печати. Своими арестами они как бы говорят нам:
«Мы бездарные управленцы. Мы не только не можем и не хотим выполнять свои обязанности — защищать права граждан, мы не только напрасно получаем свою зарплату, но мы лишены даже хитрости в борьбе со своими противниками, предпримчивости, у нас вообще ни осталось ни одного разумного и интересного хода.
Нам нечего сказать, и мы не будем разговаривать со своими оппонентами: ни на улицах, ни в газетах, ни на круглых столах. Потому что у нас нет ни одного грамотного аргумента и, вступи мы в дискуссию на людях, все увидят, что мы мямли и клоуны.
Мы глупые и не в состоянии сфабриковать сколько-нибудь убедительных улик для суда. Мы можем только вступать в преступный сговор со столь же бессовестными и бездарными судьями и с наглой рожей отказываться рассматривать дело. Потому что иначе мы проиграем.
Мы не умеем улаживать конфликты и сохранять лицо. Ни один HR-менеджер не возьмет нас работать с людьми. Еще и поэтому мы так боимся своих отставок: ведь мы не справимся с должностью, если в руках не будет дубинки.
Мы трусливы до панической дрожи в коленках. Мы не можем проигнорировать одну тысячу человек в пятимиллионном городе, которая в общей сложности семь часов в год (а в невисокосном году 8760 часов) что-то кричит на центральной улице. Со всем ОМОНом, со всем административным ресурсом, с подконтрольными СМИ — с огромной «непобедимой» государственной Армадой мы страдаем медвежьей болезнью и успокоимся только тогда, когда все наши суппостаты (к слову сказать, не считающие сами себя такими уж грозными и успешными) окажутся хорошо запертыми в тюрьмах.
Мы уже не можем скрывать свою никчемность, но это теперь не важно. Мы и не станем ее скрывать, а будем просто мочить. Пока можем.»